Российские выпускники школ начнут повсеместно сдавать три обязательных Eдиных госэкзамена. К русскому языку и математике добавится иностранный язык - это прописано в новых Федеральных государственных образовательных стандартах для старшей школы.

Изменение революционное: на нашей памяти у школьников всегда было только два экзамена, сдать которые должен был каждый. Зачем понадобился третий? Какими будут контрольные материалы по новому ЕГЭ? Как правильно учить иностранный язык сегодня? Об этом обозреватель "РГ" беседует с президентом факультета иностранных языков и регионоведения МГУ им. Ломоносова, профессором Светланой Тер-Минасовой.

Светлана Григорьевна, вы возглавляете предметную комиссию ЕГЭ по иностранным языкам. До сих пор эти экзамены были аутсайдерами в "зачетной" табличке популярности предметов. Скоро ситуация в корне изменится. Зачем нам обязательный экзамен по инязу?

Светлана Тер-Минасова: Мы сегодня полноправные игроки на мировом рынке, где без знания иностранных языков, и в особенности английского, который уверенно претендует на роль глобального, делать нечего. Сейчас все - и образование, и коммерция, и производство завязаны на английский язык. Увы, у нас в стране до сих пор еще не все это понимают. Старшее поколение, в том числе и некоторые вузовские профессора, говорят: я, мол, языка не знаю, ну и что, зато - профессор. Даже на родном моем филологическом факультете, где я училась 5 лет и работала 22 года, попадались такие. Что же тогда говорить о нефилологах старшего поколения?

Как думаете - почему?

Светлана Тер-Минасова : Язык несет в себе мощный заряд культуры, и есть опасность попасть под влияние. Английский язык - так и вовсе язык супердержавы. С ним проникают и культура, и идеология, и система ценностей этой самой супердержавы. Но с другой стороны, закрыть глаза, заткнуть уши, сделать вид, что нам и так хорошо, тоже неверно. Просто надо параллельно с иностранными языками изучать Россию, русский мир, русскую историю. Мы на факультете именно так и делаем. А у нас иностранные языки в советское время, по крайней мере, всегда были где-то между физкультурой и пением. Ненужный предмет: говорить было не с кем, читать нечего и писать некому.

И не только в советское. В моей школе уже в конце 90-х старшеклассникам предложили эксперимент - не изучать один из четырех предметов: химию, биологию, физику или иностранный язык. Я отказалась от физики, а многие на радостях вычеркнули из уроков именно иностранный язык.

Светлана Тер-Минасова : Удивительно. Поэтому я очень надеюсь, что новое правило про обязательный экзамен по иностранным языкам выведет Россию на новый уровень. Знаете, у меня есть целая коллекция ужасов, которые происходили от незнания языка. Не говорю уже о крушении самолетов, пилоты которых путали футы с метрами. Покупалось дорогое оборудование и лежало годами, потому что не могли прочитать инструкцию.

Но сейчас с языками-то получше? Интернет, интернациональный сленг, нет проблемы выехать за границу.

Светлана Тер-Минасова: Да, студенты к нам приходят, уже поездив по разным международным лагерям и курортам. Но их меньшинство. А учителей "старой закалки" - все еще большинство. Мы же знаемем, с какой "охотой" сегодня в учителя идет молодежь. Так что преподают в основном люди, которые выучили язык, читая классическую литературу: Диккенса, Шекспира и никогда в жизни не слышали живых англичан.

Как нужно преподавать язык, чтобы это был не просто проходной экзамен?

Светлана Тер-Минасова: У нас, к счастью, есть время до 2020 года. Помните, все проблемы ЕГЭ начались 10-11 лет назад, когда его ввели без всякой подготовки. Учителей и учеников буквально бросили в него, и половина "утонула". Поднялась волна протестов - это помнят все. Поэтому все нужно делать постепенно, нам на это дается 8 лет. Сегодня много где можно выучить язык. Есть ведущие сильные вузы, есть хорошие частные университеты, интересные курсы, но никто никогда не обобщал этот опыт.

Для языка в рамках новых школьных стандартов предлагается два уровня изучения на выбор - базовый и профильный. Это правильно?

Светлана Тер-Минасова: Да. Те, кто собирается профессионально заниматься языком, - это все-таки малочисленная часть общества по сравнению с многомиллионной армией нефилологов, неспециалистов по языкам. К ним должны быть другие требования. Нам надо избавиться от нашего традиционного перфекционизма. В советское время все начиналось с фонетики - и действительно, это одежка, по которой встречают. Но провожают по другим аспектам. Однако будущих инженеров, физиков, химиков тогда настолько мучили произношением, что у них возникал комплекс. В одной из первых заграничных стажировоккомандировок в 70-е годы, где я была единственной женщиной и к тому же единственным гуманитарием в нашей группе, наблюдала печальную картину. Иностранцы всех мастей прекрасно "плевали" на произношение, не пытаясь говорить как Черчилль, не стесняясь своего китайского или шведского акцента, а наши физики и химики, хоть и знали язык лучше других, двух слов связать не могли из-за боязни произнести что-то неправильно. Языковые ошибки никогда не вызывают отрицательной реакции у носителей языка. А вот культурные - напротив, могут испортить настроение надолго. Носителю языка языковые ошибки собеседника дают некое чувство превосходства, и он с радостью поправит вас или просто сделает вид, что не заметил. В базовом и профильном уровне нет ничего плохого, инженеру не нужно знать язык на уровне лингвиста.

В 16-17 лет школьник уже выбирает вуз, но предугадать, в какой степени ему понадобится иностранный язык, все-таки сложно.

Светлана Тер-Минасова: Я уверена, что к концу школы можно совершенно четко понять: есть ли склонность к изучению языков, будут ли они, выражаясь словами моей младшей дочери, "гарниром" к другой профессии или, так скажем, "основным блюдом". Эта идея очень правильная.

Говорят, что КИМы часто составляются по завышенным вузовским меркам, а с заданиями по иностранным языкам и вовсе в прошлом году были скандалы.

Светлана Тер-Минасова: Мое мнение, что КИМы должны быть составлены не снобистски, исходя из высокого знания профессионалов в этой области, а с учетом нужд и требований потребителя. Они должны быть ориентированы на школьника, а не на демонстрацию глубоких и широких познаний учителя. А в нашей традиции, как я уже говорила, перфекционизм. Те немногие часы, которые у нас были в советских школах, да и сейчас, мы тратили и тратим на изучение грамматики во всем великолепии, особое внимание уделяя редко употребляемым формам. Честно вам скажу - на таком уровне грамматику не знает ни один носитель языка. Я - типичный продукт той школы: знаю устойчивые выражения т грамматические формы, которые остались только у Шекспира. Или, к примеру, абсолютную причастную конструкцию, которую я никогда в жизни не употребила, но зато много и старательно изучала.

Получается, нужно кардинально менять тактику, учить в школе в первую очередь языку разговорному, а не книжному?

Светлана Тер-Минасова: Не нужно ударяться в крайности. Чтобы читать книжки, нужно знать грамматику. Наша задача в Московском университете - научить не только тому, как говорить, но и тому, что говорить. У нас есть отдельный предмет: мир изучаемого языка. Для того, чтобы общаться на иностранном языке, нужно знать не только язык, но и культуру, обычаи, привычки народа, который на этом языке говорит. Культурный барьер гораздо опаснее языкового. Культурные ошибки не прощаются.

Иностранный язык можно сдавать в форме ЕГЭ?

Светлана Тер-Минасова: Англичане говорят: there is always room for improvement. Всегда есть что улучшить. Я изначально была против ЕГЭ. В США к тому времени уже около сорока лет проводился единый тест, и были написаны очень хорошие книги, одна из которых называлась "Стандартизированные умы" - о том, что усреднение умов приводит к оглуплению нации. Прежде чем начинать ЕГЭ, надо было изучить опыт тех, кто делал те же самые ошибки.

Первые КИМы были полной калькой с кембриджских тестов. Конечно, это ориентир, если бы мы начали сочинять сами, получился бы так называемый "рашн инглиш". Но представьте себе, что тесты расходятся на всю Россию, а там задание про мальчика, который решил своей маме на день рождения сделать подарок. Он звонит по телефону и по своей кредитке заказывает торт. И вот это задание читает мальчик в сибирской глубинке, который эти кредитки в глаза не видел, как и его родители. Первые КИМы абсолютно не соответствовали нашему быту, культуре. Сейчас все гораздо лучше, но все равно тесты по языку всегда будут несовершенными. Когда величие и разнообразие естественного человеческого языка втискивают в рамки тестов, искажений не избежать.

Иностранный язык - это все-таки разговор, речь. А ЕГЭ - письменный. Что делать?

Светлана Тер-Минасова: Нужно аудирование. Оно было лет пять назад, но потом его отменили. Никто не был готов, народ стенал: нас никто не учил слушать тексты и воспринимать их. Но как только аудирование убрали, года через два мне начали приходить письма с вопросами, когда же в экзамены включат аудирование. То же самое сообщество, которое было счастливо, когда его отменили, стало говорить, что оно нужно. Я тоже считаю, что только по письменной работе нельзя судить о знании языка. Аудирование должно обязательно стать частью ЕГЭ. Но, учитывая наш печальный опыт, нужно к этому хорошо подготовиться.